Удивительно, но древнейшее и прекраснейшее в мире озеро на редкость нефотогенично. Глядя на фотографии, поначалу не понимаешь восхищения тех, кто был на Байкале. Но все же решаешься на путешествие и едешь к озеру, которое еще местные жители уважительно называют морем, хотя есть и озера побольше, и морской воде полагается быть соленой.
Когда катер, идущий вверх по Ангаре от Иркутска, проходит последний поворот, занавес берегов раздвигается, и появляется необъятный густо-изумрудный простор, далеко пламенеющий снежно-белыми остриями Саян. Здесь ширина Байкала невелика — всего километров сорок, поэтому в ясную погоду его видно от берега до берега и дальше, до самых высоких гор. В пасмурные дни картина совершенно иная: веселенькая кучерявая зелень берегов Ангары проваливается куда-то в стороны и вниз, и наползающая спереди уютная серебристо-серая завеса накрывает небо вместе с катером и его пассажирами.
Байкальская вода, сказать, что пресная — значит ничего не сказать. Она неправдоподобно чиста и изумительно свежа на вкус, ее можно пить прямо из моря (правда, лучше не делать этого поблизости от Листвянки, Слюдянки, Байкальска и прочих экологически небезупречных мест, но на остальной акватории — сколько угодно).
По происхождению Байкал — не море и не вполне озеро. Ученые даже до сих пор не могут определиться в его возрасте. Он возник как глубокий и обширный разлом в горных породах и заполнился чистейшей на Земле водой.
Никто также не знает, какова максимальная глубина Байкала. Его современное значение — 1642 м от уровня моря — было подтверждено в 2002 году, но исследования глубин продолжаются с помощью современных приборов. Можете приписать еще один нуль к существующей цифре, и никто не даст гарантии, что вы ошиблись. Есть на севере Байкала место, где сигнал эхолота пропадает в бездне и не возвращается, и какая там глубина, никому не ведомо.
Равно как неизвестно будущее этого удивительного моря. Ученые нередко набираются смелости и предсказывают разные события: затопление Голландии через пару веков, или разрастание Иберийского полуострова вследствие его постепенного выпирания из Атлантического океана. Но к чему приведет медленное, едва поддающееся регистрации, но неуклонное расширение Байкала, пока рискнула предположить лишь группа сотрудников Иркутского лимнологического института. Посвятив изучению проблемы не один год, они выдвинули сумасбродную и красивую гипотезу: Байкал — эмбрион будущего Мирового океана. Речь идет не о ближайших тысячелетиях, а о времени, достаточном для слияния Австралии, Африки и Южной Америки обратно в Гондвану. А коли так (а, согласитесь, очень хотелось бы верить!), потуги человека «спасти Байкал» столь же смехотворны, сколь опасения погубить его.
Стоит отплыть от Листвянки на пятнадцать километров к северо-востоку, и взору открывается одно из живописнейших мест на Байкале — Большие Коты. Дальше, к северу, берег неодинаков: крохотные песчаные и каменистые пляжи, иногда даже небольшие береговые рощи на совершенно плоских отмелях сменяются протяженными участками, где скалы нависают над водой, как надбровные дуги над глазами неандертальца.
Просторных песчаных пляжей мало. Наиболее знаменита бухта Песчаная, которую называют жемчужиной Байкала. Она словно срисована с рекламных буклетов «Куда поехать в отпуск». Живописность ее кажется слишком академичной и выставленной напоказ: дюны чрезмерно прибалтийские, скалы чрезмерно пиратские, кедровые рощи будто специально подстрижены, прибраны и увешаны шишками к приходу туристов, горные ручьи принимаются звенеть и умолкают словно по знаку из-за ближайшей скалы.
Остров Ольхон. Автор фото Ольга Каменская
Несколько южнее Песчаной расположена ровная площадка Большое Голоустное — фрагмент забайкальских степей на байкальском берегу. Чем дальше к северу, тем меньше мест, обжитых и посещаемых человеком. На восточном берегу поселения практически кончаются за Усть-Баргузином, а на западном — после Малого моря. Так называется водное пространство, отгороженное от остального Байкала островом Ольхон, длинным, гористым, кое-где скалистым и почти везде поросшим желтой степной травой. Ясные, стылые ночи, непрерывно грохочущий внизу Байкал, и непередаваемой красоты предрассветные часы: кремово-сизая вода, перламутровый воздух, холодновато-розовеющее небо и сонные скалы, напоминающие о полетах во сне.
Остров Ольхон. Автор фото Ольга Каменская
Есть и другие места, достойные песен: Ушканьи острова, знаменитые обширными тюленьими лежбищами, Чивыркуйский залив, где водится гигантская гидра, Малое море с безымянными необитаемыми скалистыми островками, малоизвестные и труднодоступные места, где подводный свал начинается прямо у берега, в ущельях звенят речки и шумят водопады, парят горячие источники, а на скалах «пляшут» человечки и олени, нарисованные тысячелетия назад рукой первобытного художника. И вокруг — никого: только вы и природа — такая, какой ее создали миллионы лет назад. Лишь изредка попадется охотничья заимка или егерский домик с одинокой моторкой на привязи.
Вертикальные стены, изрезанные глубокими каньонами, обрываются в Бездну — в черное никуда. Монолитные черные скалы застыли в вечности, поражая графической строгостью линий и благородством цветов. Они формируют острые прямоугольные выступы и отроги, ступеньки, плато и стенки с отрицательным наклоном. Неподвижность и торжественность обстановки нарушается лишь звонким журчанием выдыхаемых пузырей, затихающим где-то под куполом неба — именно неба, ибо все вокруг воспринимается как высокогорный ландшафт. Прозрачность воды удивительна: видно на полсотни метров вокруг, так что при погружении с аквалангом вниз кажется, будто искусно и ловко планируешь в пропасть.
О своеобразии животного и растительного мира Байкала, о том, что там водятся преимущественно эндемики, знают все. Но совсем другое дело — увидеть своими глазами. Например, встретить акантогаммаруса — гигантского байкальского бокоплава, достигающего десяти сантиметров в длину. Тело его покрыто плотным бледно-желтым панцирем с многочисленными острыми шипами. В июне стаи акантогаммарусов поднимаются с глубин на мелководье для размножения и пожирают всю органику на своем пути. Там, где прошли полчища байкальской саранчи, не остается ничего живого.
Но есть среди них настоящий гигант — сорокасантиметровая Актинопланха. Таких динозавров среди плоских червей мало кто видел живьем. Если вам повезет, то увидите, как огромная Актинопланха переплывает со скалы на скалу: прозрачный изумрудный полумрак на большой глубине, черные отвесные скалы, уходящие вдаль, вкрапления зеленых и белых губок — и в толще воды парит странное создание, извиваясь волнистыми краями плоского гибкого тела.
Водорослями питается множество мелких рачков, паразитирующих на губках. Невооруженному глазу они представляются какими-то блохами, но под бинокуляром неожиданно оказываются весьма импозантными, с необычайной формой тела и пестрой окраской, состоящей из разноцветных и флуоресцирующих пятен и полос.
Остров Ольхон. Автор фото Ольга Каменская
Все здесь, на севере Байкала, от горных вершин до изумрудно-черной бездны, дышит кристальной чистотой и вечной неподвижностью. Опускаясь вдоль вертикальной стены и любуясь в прозрачной воде мощными скалами, подводными каньонами и ущельями, проплывая под нависающими козырьками и заглядывая в черные пещеры, чувствуешь себя букашкой в сине-зеленой необъятности мира, а свою жизнь — только мигом, как справедливо было сказано в песне, между прошлым и будущим.
